Курочка Ряба – Представления

Трио давало очень популярные представления
светящейся и говорящей курицы

Курочка Ряба – Часть двенадцатая

Снег сошел. Весна настала.
Трио часто выступало
И в деревне, и в округе.
То под звуки буги-вуги,

То под вальсы и фокстроты,
То под марши для пехоты,
Под гопак иль просто пенье
Начиналось представленье.

Сразу после увертюры
Занимали сцену куры
И кричали, и ходили,
Но обычными все были.

Вслед за ними на подмостках
Появлялась бабка в блестках,
Как луна она светила
И средь кур одна ходила.

Платье коротко подшито,
Но фигура вся закрыта
Снизу – комплекс из лосин
И заморских мокасин.

Плавно ручками махает
И несушек разгоняет.
Нам, мол, этот ширпотреб
Ни к чему, как змею хлеб.

Есть у нас, мол, на примете
Та, что лучше всех на свете,
А вот эти вот красотки
Ей не годны и в подметки.

То, что сделано – не мало,
Но эмоций не рождало.
Зритель семечки жует
И вокруг себя плюет.

И понятно: ждет он чуда,
Только взять его откуда,
Не с десятка ль старых клуш,
Не от бабки ль этой уж.

Свет мерцал и растворялся.
Сбоку ящик появлялся
К середине подползал,
В этот миг уж в мраке зал.

Лишь на бабке – лучик слабый.
Та идет к коробке с Рябой,
Здесь и музыка, и свет
Целиком сошли на нет.

Крышка сорвала с коробки.
Машки, Глашки, Феньки, Стёпки
Фильки, Тишки, прочий люд
Рты раскрыли, не жуют.

Ввысь как конус усеченный,
Темнотой разгоряченный,
Света движется поток,
Упираясь в потолок.

Конус мерно расширялся,
Шар горящий поднимался.
При детальном изученьи
Вызывая удивленье.

Замечал тут кто-то метко:
«То ж – обычная наседка.
Перья, лапы, клюв и пух,
Но горит!.. Чтоб я протух!»

Сразу скептик появлялся.
Ничему не удивлялся.
«Эка невидаль! – кричит, –
Птица светит. Зал торчит.

Дурят вас, а вы клюете,
Ведь большие ж дяди, тети,
И пора бы понимать,
Что не надо доверять.

То ль не птица вовсе это,
То ль меж перьями продета
Проводов тончайших сеть,
Чтоб светить, сушить и греть».

«Эй, электрик, ну-ка слушай.
Знай, сиди, подсолнух кушай.
Здесь нигде обмана нет. –
В микрофон ответил дед.

Кто желает убедиться,
Что жар-птица есть жар-птица,
Не прибор: вольфрам да сталь,
Не торчит внутри спираль,

Подходите. Просим, просим!
Да не все. Персон семь-восемь,
Чтоб вблизи всем все видать
И толпу не создавать».

Кто до зрелища охочий,
Понабравши полномочий,
Доверительных бумаг
С окружающих зевак,

Подходите ближе к чуду,
Рассмотреть чтоб отовсюду
И конечный дать ответ
Чудо это или нет.

Чтоб получше убедились,
И, опять же, удивились,
Дед под крик толпы «Ура!»
Вырывал по два пера.

Те светили автономно,
Так же ярко, так же ровно,
Как и остальное тело,
Что ничуть не потускнело.

Кто хоть что-то понимает,
Тот конечно угадает,
Коль электроцепь была б,
То светить бы не смогла б.

Перья следуют по залу,
Что способствует накалу
Человеческих страстей.
Изо всех его частей,

Там где перья появились
Шум и крики доносились
Возникал ажиотаж.
Посмотреть, потрогать блажь

Залом всем овладевала,
Так, что публика стонала
И тянулась взад-вперед,
Убеждаясь, дед не врет.

На глазах толпа зверела.
Напряжение предела
Дед дождался, чтоб сказать:
«Перестаньте же орать!

Да не будьте вы толпою.
Я вас живо успокою.
Подавайте-ка сюда
Эти перья, господа.

Что ни взгляд, то восхищенье,
А касанье – ощущенье
Будто это верх блаженства.
Эти перья – совершенство.

Их иметь желает всякий:
И последний дед Акакий,
И купец, и клерк, и князь,
Голубая кровь и грязь.

Мы всегда помочь вам рады
Лотерею для услады
Бабка тотчас проведет.
Так одно перо уйдет.

Со вторым дела покруче.
У кого кошель могучий,
Тот возьмет аукцион.
Остальных прошу пардон.

Процедуры проводились,
Все почти в экстазе бились,
Но из тех, кто проиграли
Все ж один иль два орали:

«Это ж глупость, безделушка,
Да и светит как гнилушка,
Что из старого из пня.
Есть такая у меня».

Но толкнули эти крики
В голосах безумной клики:
«Рви! Не жмись! Еще давай!
Больше перьев вырывай!»

Деда это беспокоит,
Но толпу не успокоит
Откровенный разговор.
«Врешь! – горланят, – Чушь и вздор!»

Разжужжалась камарилья.
В этот миг, раскинув крылья,
Как орел, что на рубле,
Встала птица на столе

И истошно заорала:
«Вам уже двух перьев мало?!
Мне растить и мне ж страдать,
Вам, проглотам, выдирать!

Ненасытные хапуги!
И не жаль меня – пичуги?
Коль все перья вам раздам
Чем прикрыть велите срам?..»

Так она увещевала,
И над ней толпа рыдала
Кто от радости чудес,
У кого-то нервный стресс,

Кто из жалости к наседке,
Но такие слезы редки
От души, из состраданья,
Кто так просто, за компанью.

Поначалу все молчали,
Положенье изучали,
Но надолго этот шок
Всех людей занять не мог.

Кто смелее с Рябой споры
Начинали, разговоры.
Чудо настоящее –
Птица говорящая.

Убедились сразу люди
Не обман им тут на блюде
Преподносят, не туфту.
Два уж чуда на счету.

Светит птица и не греет,
Говорит и не дуреет,
И ее разумна речь,
Чем не стоит пренебречь.

Скептики не уставали:
«Что вы рты пораскрывали?
«Чудо! Чудо! – поднят хай.
Может это – попугай.

Миллион их на планету.
Значит чуда вовсе нету.
Если птица говорит,
Пусть при этом хоть искрит».

В чувствах зритель все ж неволен
Представлением доволен
Птицей удовлетворен,
Счастлив, умиротворен.

Бабка вымолвить готова
Заключительное слово.
Зритель стих и внемлет ей,
Как профессору лицей.

«Завершилось представленье.
Благодарны за терпенье.
До свидания. Пока.
«Ряба, баба, дед и к».

Фирма наша так зовется,
В чистоте своей клянется
И желает видеть вас
У себя еще не раз».

Так примерно проходили
Шоу, что обогатили,
И всех вместе беспредельно,
Да и каждого отдельно.