Курочка Ряба – Разборки с Ахмедом

Дед и бабка обвиняют Ахмеда в том, что
курочка перестала нести золотые яйца

Курочка Ряба – Часть двадцать шестая

Долго доктора не ждали,
Подошел, раз вызывали.
Дверь открыв тот час попал
Под упреков бурный шквал.

«Что ты сделал с нашей птицей?
Раньше мы могли гордится
Нашей пташкой, а теперь
Все обычно, зверь как зверь».

«Чем вы, право, недовольны?
Ряба ведь живет привольно,
Как и все себя ведет,
Сколько нужно ест и пьет.

Говорит как говорила.
Что не светит, не светила
Уж давно, и знаешь ты
Все причины темноты.

Зульфия – жена видала,
С петухом она летала
За овраги и при нем
Заливалась соловьем.

Не лежит, пищит да плачет,
А смеется, даже скачет.
И при этом вот при всем
За грудки меня трясем?!»

«Ладно. Я погорячился,
Но и ты, брат, отличился:
Полечил ее и вот
Неизвестно что несет».

Взял Ахмед яичко в руки,
Повертел, потер о брюки:
«Экземпляр как экземпляр,
Формою почти что шар,

Цветом весом и размером
Быть могло б оно примером.
Подозрений не наводит
И по допускам проходит».

Дед, охваченный порывом,
Крикнул было уж с надрывом,
Что бывали времена,
Золото несла она.

Бабка гульфик вдруг схватила,
Деда что чуть-чуть смутило.
Сделав вид, что поправляла,
Улыбнувшись прошептала:

«Замолчи, козел безрогий!
Был и будешь век убогий.
Тайну выдашь – не моргнешь.
Разошелся! Ну, хорош!

Надо как-то деликатней.
Почудней, понепонятней,
Потуманнее стремись.
Посмотри и поучись».

Дальше громче продолжала:
«Сделано тобой немало.
Результаты налицо,
Но, увы, ее яйцо

С виду может быть на славу,
Но не то по химсоставу,
Что в последние недели
Пред ее болезнью ели.

Не дурманит хоть рассудок,
Но влияет на желудок,
Вкус не тот, в прыщах плечо,
Ну и кое-что еще.

Напряги головку, милый,
Обрати в раздумье силы,
Мы желали чтоб сказал,
Что ты там навырезал».

«Вырезал, что нужно было.
Как рука пичугу вскрыла,
Я ее пронаблюдал,
Много дряни увидал.

Не должно быть у пернатых
Столько штук замысловатых.
Что-то вздумал удалить,
Что оставить дальше жить».

«Выбирал интуитивно?» –
Дед сощурился противно.
«Интуиция врача –
Вам не в голову – моча,

А научное мышленье,
Что дошло сквозь поколенья
Через предков до меня,
Становясь день ото дня

Крепче, тверже, глубже, шире
Хоть слабо для харакири,
Но для болей и зараз
Верно будет в самый раз».

Бабка взяв его под локоть,
Вдруг начавши чем-то цокать,
То ли длинным языком
Толь с подковой каблуком,

Повела его в сторонку,
Объясняя очень тонко
По дороге до угла,
Что всего не поняла.

И не так уж это важно:
Хирургия, суд присяжных –
Старым людям не понять.
Бесполезно объяснять».

Перебил Ахмед: «Простите.
Вы мне что, судом грозите?
Тихо шепчете под нос,
Что ущерб я вам нанес?»

«Не кричи! Что за манера?!
Суд был назван для примера,
Показать тебе тебя
В лучшем свете, чуть слепя.

Мы, мол, серы и убоги,
Как полынь, что при дороге,
Ты ж напротив не таков –
Резюме для дураков.

Вот зачем упоминала.
Не хотела я скандала.
Лучше б чем-то заменить
Иль совсем не говорить.

Но к делам вернемся снова.
Повторяю, что основа
Огорченья – химсостав,
И поспорю, сотню дав,

Изменение причина
Не незрелая калина,
Не болезни, не затменья,
А одно твое леченье.

Поспешу продолжить тему:
Не в претензии к тебе мы,
Но нельзя ль назад все вшить,
Даже если будет гнить?»

«К сожаленью, невозможно.
Даже если было б можно
Ткани заново вживлять,
Их уже не отыскать.

Если бы заранье знали,
Мы бы их заспиртовали,
Сохранили б кое-как
И от мух и от собак.

Нынче ж спирт, что предназначен,
На другое уж потрачен.
Оба помним пир горой
На троих да по большой.

И теперь ищи по свету
Небольшую кучку эту.
По окрестностям ее
Разметало воронье».

Бабка к деду возвращаясь,
Уж погромче, не стесняясь:
«Раз не можешь нам помочь,
Убирайся, братец, прочь».

«Что в вас вдруг за перемена?
Я не ждал такого крена
К гневу от почти лобзаний.
Криминал моих деяний

Быть не может обнаружен.
Нет его. Он мне не нужен.
Ну а что до ваших дел,
То плевать на них хотел.

Птичку их лечил, старался,
Три часа не разгибался,
Весь как выжитый лимон,
А они мне: «Выйди вон».

Химсостав им не по вкусу!
Как говядина индусу.
Отравились чем-то раз.
Валят все теперь на нас.

На меня и на наседку.
Оскорбленье мне и предкам
Вами здесь нанесено.
Смыто быть должно оно».

Дед ответить уж собрался,
Чтобы доктор убирался,
А не то злодей и плут,
Мол, и впрямь займется суд.

По статье, коль не «Хищенья».
То «Над птицей извращенье».
Пусть твой вред непреднамерен,
Срок получишь, будь уверен.

А теперь еще угрозы.
Знай, сибирские морозы,
Колыму и Магадан
Ты увидишь, хулиган.

Рты раскрыться не успели,
Как молчавшая доселе
Ряба, вскинув крылья лихо,
Прокудахтала им: «Тихо!»