Сказка о царе Салтане – Третьи купцы вернулись к Салтану

Купцы рассказали Салтану о морских богатырях, но свита
вновь отговорила царя ехать в гости к Гвидону

Сказка о царе Салтане – Часть семнадцатая

Порт Салтана. Город главный.
Шхуна шла походкой плавной
Никуда не торопясь.
Каждый мнил уже, что князь.

На корме гниют бананы,
Знать, пришли не слишком рано.
Горьки фруктов вонь и вкус.
Наплевать уже на груз.

Задран нос повыше к небу,
Мы царю, мол, на потребу,
Отличаясь от других,
Привезли вестей благих.

Руки равным им купчишкам
Не дают, мол, жирно слишком,
Лишний повод для молвы,
Кто, мол, мы и кто, мол, вы,

Слишком мелкая, мол, сошка.
И ковровая дорожка
Из дворца на их баркас
Здесь была бы в самый раз. 

Обошлись и без покрытий.
Предвкушаемых событий
Долго ждать им не пришлось.
Как давно уж повелось,

Так и шло по протоколу.
Через час, вкусив ментола,
После кофе, сигарет,
Чтобы зуб не портил цвет

И дыхания свежело,
Принялись купцы за дело,
Полилась чудес река.
Начали издалека:

«Есть в просторах бурных моря,
Буйству волн, наверно, вторя,
Остров с именем Буян.
Отличается от стран

Зарубежных темпом строек.
Я, поверь, не параноик,
Город выстроен в квартал,
Может меньше, не считал…»

«… Кладка с виду рукотворна,
Фантастически проворна,
Не панели, не бетон.
А на троне князь Гвидон.

Хлебосолен, добродушен,
В меру матери послушен.
С виду дочь скорей, чем мать,
Или внешность может врать. –

Царь прервал. – Не интересно.»
«Значит это уж известно.
Хорошо. Есть белка там,
Что не скачет по кустам,

А сидит в хрустальном замке…»
«Выходящею за рамки
И её не назовешь.
Знаю, это всё не ложь.

Знаю, в две грызёт посуды
Золото и изумруды
И от норм не отстаёт.
Знаю, песенки поёт.

Опоздали вы и с белкой.
Вам сидеть бы дома с грелкой,
А не шастать по морям
Вы, подобно якорям,

Тормозите, тормозите…».
«Государь, не торопите.
Исполняли мы указ.
Что любезно дан для нас

Высочайшим повеленьем.
Можем с удовлетвореньем
Об итогах доложить.
Довелось нам долго жить,

Много видеть, слышать, верить.
Удивленья не измерить,
Увидав такую рать:
Глаз с аршин, ресница с пядь,

Нос с сажень кулак с бочонок,
Пробирает до печёнок
Бугаёв мужская стать.
Хочется, пардон дристать,

Хоть, поверь, мы не пугливы.
По заказу там приливы,
И выходят чередой
Витязи с большой водой.»

«Сколько их?» – «Видал пятерку
Трое шли из моря в горку,
Отработанный маршрут,
Двое их на смену ждут.

Да ещё порядка ради,
Двое, кажется, в засаде.
Может семь, а может пять.
Зря же я не стану врать.

Лязг металла, блеск кольчуги.
Щит и меч своей округи,
Их, известно до сих пор,
Тридцать три и Черномор.»

«Кто они? Китайцы? Мавры?
С чешуею динозавры?»
«Жесть кольчуг как чешуя,
А лицом братва своя.»

«Где же это всё, славяне?»
«Да всё там же, на Буяне.
Кстати, князь велел и мать
Лично Вам листок отдать.»

У письма помялась кромка.
Царь прочёл посланье громко.
«Еду.» – Молвить поспешил.
«Рано.» – Женский хор решил.

Повариха и ткачиха
Учинили вмиг шумиху,
Голоса наперебой:
«Что случилось, царь, с тобой?

Ты, Салтан, подобен шавке.
Развлекаясь, для затравки
Кинул кость тебе Гвидон,
Ты уж разума лишён

И готов хвостом виляя,
Хоть несясь, хоть ковыляя,
Верно следовать на зов.»
«Как лакею водки штоф

Он тебе поднёс к рожденью,
А дурмана наслажденью
Оказался ты и рад.
Это не по-царски, брат,

Ведь политика – не пьянка
Где же гордость? Где осанка?»
«Сколько же не отвечать?»
«Два-три раза…» – «Лучше пять.»

«Да ещё и обижает.
Коль правитель приезжает,
То за свой, конечно, счёт.
Пышный въезд – царя почёт.»

«Да и разве ж это диво?
Мужики опухли с пива,
Став размерами с кита.
Им земная суета

Хуже вражеского плена,
Им уж море по колено,
Вот и влезли в океан.
Разве только лишь Буян

Посещает это чудо?
Мужиков таких повсюду,
Кстати, в том числе и тут,
Что на подвиги идут,

Выпив лишнего, хватает.
Их за чудо не считает
Ни один приличный царь.
Так что ты мозги не парь,

Напрягая разным вздором,
Здравый смысл, увы, в котором
И пинцетом не поймать.»
«И потом, их только пять.»

«Тридцать три и дед по списку.»
«А проверил ты прописку?
Перепись в стране была?
Всё слова, а где дела?

Если бы проверить ксива…»
«Да забудь. Покруче диво,
Чем подводный этот взвод,
Есть. Болтает так народ.

Девица живёт на свете.
И стройна, но не в корсете,
И красива без прикрас,
И звезда горит меж глаз,

Ясный месяц под косою.
Солнце днем затмит собою,
Ночью, как рекламный стенд,
Если требует момент,

Освещает людям тропы.
А коса-то ниже попы,
Голос словно ручеёк.
Близким людям невдомек,

Что живёт она меж ними
И красотами своими
Не стремится щеголять.
Многих в плен могла бы взять

Эта лёгкая походка.
Проплывает как лебёдка,
Хочешь вскрикнуть «О-го-го!»
Много там ещё всего.

Разве может бабу баба
Деревенского масштаба
Расписать так, как мужик
Их расписывать привык.»

Царь задумался серьёзно,
Теребя листок нервозно.
«Ладно. Снова подожду.
Я надеюсь, что вражду

Не накликал ненароком
Мой ответ не выйдет боком.
И, клянусь, в последний раз
Князь получит мой отказ.»

«Ехать – нет, решайте сами,
Расплатившись только с нами.
Обещали ж титул дать
Тем, кто сыщет эту рать.

Вариации обширны.
Князь для нас, пожалуй, жирно.
Герцог, граф, маркиз иль дюк…»
«Хоть барон…» – «Молчи, индюк!

Коль дойдёт, как до жирафа.
Хорошо б не меньше графа.
Всё же чудо – высший класс,
Маловат барон для нас.»

Шмель не вслушивался в споры.
Окна, двери, коридоры –
Он метался по дворцу
С чувством двойственным к отцу.

Лево, право, лево, право.
Жесточайшая расправа.
Не соизмеряя сил,
Много раз он укусил

Повариху и ткачиху,
Даже сватью Бабариху,
Что безвинна, коль не врёт,
Злясь на весь их женский род.

Шмель метался очумело,
Но внутри перегорело,
Разум начал остывать,
Полетел домой опять.