Подвиги Геракла – Псофисский кабан

Пятый подвиг Геракла, в котором он
обезвреживает псофисского кабана

Подвиги Геракла – Часть десятая

Вот Геракл воротился.
Иолай преобразился,
Вширь раздался, возмужал.
Год и впрямь, знать, пробежал

«Здравствуй, дядя.
Как там с ланью?
Ведь бульварному изданью
Веры не было и нет.

Расскажи, коль не секрет.»
«Лань, не скрою, помотала.
А что пресса сочиняла,
Я и слышать не хочу.

Час придёт, разоблачу.»
Рассказал, как дело было,
С точки зрения громилы,
Что обсасывал успех,

Мол, разделал по орех.
А газеты клеветали,
Описали так детали.
Где там правда, где там ложь,

Сразу и не разберёшь.
Выдумки любого сорта:
И заморские курорты
За казённый счёт нахал

Целый год обогащал;
И сидел за браконьерство,
За цинизм и изуверства,
В отношеньях со зверьём;

Он с отребьем и ворьём.
И с богиней поругался,
Жив, однако же, остался,
Уболтал речистый МИФ.

Как? На том «секретно» гриф.
Иолай поверил дяде,
Левым глазом всё же глядя
На печатную статью.

Изучал галиматью.
Он спросить уже стремился,
Как Геракл умудрился
Совмещать: и лань гонять,

И картинки присылать
Из любой дыры по снимку
С каждым варваром в обнимку.
Не успел. В который раз

Стук Копрея дверь сотряс.
«Здравствуйте.
А я с посланьем.»
Оба сели с пониманьем.

«Ну, поведай, что принёс.»
«В Псофисе кабан подрос…
Да не в Псофисе, а рядом.
Резво носится по грядам

Эриманфских местных гор,
Зол, коварен и хитёр.
Как обычно, жрёт и топчет.
А народ всё больше ропщет,

И юнцы, и старики.
Поднимает на клыки
Всех, кто под руку попался.
Прозевал – недосчитался

В лучшем случае, зубов,
В худшем, ждать семье гробов.»
«Да куда ж сие годится?!
Засмеют ведь: лани, птицы…

Подложили вот свинью
Плюс к газетному вранью!..
Ладно, в жизни было всяко.
Надо – сделаешь и хряка.

Эриманф, ты говоришь.
Был. Гора, снега и тишь.
В Псофис путь кентавров мимо.
Земли их необходимо

Пересечь в конце пути
И никак не обойти.
Есть друзья там –
Фол с Хироном.

Есть враги, но всёж воронам
Не клевать моих костей
Меж далёких крепостей.
Эриманф достигну вскоре.»

И Копрей ушёл, не споря.
Дело сделано опять,
Что ж ещё-то добавлять.
Посетил Геракл Фола.

«Фол, поклон тебе до пола.»
«А, Геракл, старинный друг! –
Оба сжали кисти рук. –
Мы не видимся годами.

Ты какими же судьбами?»
«Эти милые края
Посетил проездом я.
Здесь приятный пункт транзита

Цель конечного визита –
Эриманфская гора.
Кабана убить пора.»
Он и нас достал, не скрою.

Я по случаю открою
Бочку старого вина.
За поход на кабана.
Хлоп по первой … хлоп по пятой.

Захмелел кентавр усатый
Захмелел и наш герой.
А из бочки той сырой
Запах дивный заструился,

По окрестностям расплылся.
Аромат спиртов – магнит,
Что притянет и гранит.
Собрались в табун кентавры,

«Ой, беда! Хоть бей в литавры,
Собирай сюда народ!
Фол открыл вино и пьёт.
Мы же вскладчину купили,

Сохранить его просили
Этот дивный экземпляр
По названьем «Солнцедар».
Возбуждённые друг другом

Обступили плотным кругом
Фола дом и в дверь стучат.
«Что? Бочонок наш почат?!
Алкоголик! Не сдержался!

А ведь как, паршивец, клялся
Всей компанией собрать,
До того не открывать.» –
Собутыльники кричали.

Фол с Гераклом отвечали,
Что хотели им налить,
Но теперь и говорить
Не приходится об этом.

Не хотите стать скелетом,
Убирайтесь по добру
Всяк в свою, мол, конуру.
Слово за слово – за дело.

Брань базарная задела
Обе стороны, увы.
«Не сносить вам головы
За такое оскорбленье!

Близко ваше погребенье,
Сброд и шваль убогая!
Пьянь четвероногая!» –
Закричал Геракл и в драку.

Враг не выдержал атаку
И пустился наутёк.
Гнев сдержать герой не смог.
Желчных стрел страшны уколы.

Гнал кентавров он от Фола,
Подгоняемый вином.
Те к Хирону табуном.
Другом был Геракл Хорону

И, конечно, по закону
Там преследовать не мог
Их отчаянный стрелок
Но Геракл нахмурил брови,

Спирт был в каждой капле крови,
В каждой клеточке мозгов,
Буйвол, бык, но без рогов.
Глядь, кентавр – бельмо для глава.

Выстрелил из лука сразу.
Зацепился за ведро
И попал ему в бедро.
Хмель слетел в тот миг с Геракла,

Злоба жгучая иссякла.
«Что я сделал?! Друг Хирон! –
Молит о прощеньи он. –
Гидры желчь страшнее яда!»

«Знаю. Пить поменьше надо.
Змей зелёный, ёшкин кот,
До добра не доведёт.
Умирай теперь вот в муках.

Сколько горя в стрелах, луках,
Ядах… Выжить шансов ноль.
Чем терпеть такую боль,
Лучше сам спущусь к Аиду.

И оттуда уж не выйду.
Обещай, что бросишь пить.»
«Зря не буду говорить,
Обещаю постараться… –

Помолчал, – …
Не напиваться.»
Друг уже не понимал,
Полувыл, полудремал.

Хоронить пришла вся свора.
Бочку – яблоко раздора –
Поминального вина
Осушили всю до дна.

Фол, Геракл и все другие,
Что намеренья благие,
Убеждали так и сяк,
Но когда сосуд иссяк,

Псофис снова замаячил.
Победитель сборы начал.
Не держали молодца,
Не гостить же без конца.

Эриманф – гора большая.
Опишу не украшая:
Ледники, леса, луга
И сезонные снега.

А сезон как раз для снега.
Забуксует и телега
Чуть повыше от лесов,
И увязнут лапы псов.

У подножья ж всё, как летом.
И не надо быть эстетом
Оценить что б прелесть кущ,
Здесь и дуб, и бук, и плющ. 

Диким свиньям для застолья
Желудёвое раздолье.
Где-то здесь живет кабан.
Был бы хоть какой-то план

По его уничтоженью.
Этому соображенью
Посвятил всего себя,
О Хироне всё ж скорбя.

Мысль одна другой мешала
Это стройности лишало
Сосредоточение.
Умопомрачение.

Движет им вперед и выше.
И кабан, его не слыша,
Спит в кустах шагах в пяти
У Геракла на пути.

Ток прошиб, аж, в три ампера
Как из-за кустов барьера
Оба встали лбами встык
Прям нос в нос, глаз в глаз, клык в клык,

Ухо в ухо, рыло в рыло.
Ох, и много ж шума было!
Вскоре хрюканье и визг,
Да фонтаны слюнных брызг.

Не могли идти в сравненье
С воплями до одуренья,
Что Геракл из недр изрёк.
Громче б сам Тарзан не смог.

Вверх кабанчик устремился,
А Геракл угомонился
И за вепрем по пятам,
Расплатиться по счетам.

Он загнал его в сугробы
Зверь увяз, аж, до утробы,
Не шевелится, дрожит
И ещё слегка визжит.

Жаль, кабан-то в сил расцвете.
Отморозит всё на свете,
Будет боров, а не хряк.
Не убил, принёс и так

Эврисфейскому народу
Улучшать свиней породу.
Царь его не оценил,
Испугался, завопил:

«Убирайся сам отсюда,
Уводи и это чудо!
С глаз долой! А ну-ка вон!»
Пятый подвиг был зачтён.