Сказка о царе Салтане – Лебедь и коршун

Царевич спас лебедя от коршуна,
и птица обещала его отблагодарить

Сказка о царе Салтане – Часть шестая

Бриз солёного озона:
С силой газа из баллона
Обдувал сынка и мать.
На ногах не устоять

От избытка кислорода,
Поработала природа.
Заменил бесценный дар
Многодневный перегар.

Позевали, подтянулись,
Сели – встали, разогнулись,
Руки вверх, наклон вперёд,
Влево–вправо поворот.

«Как ты вымахал, сыночек!» –
Мать взяла для слёз платочек.
«Я ещё и поумнел» –
Он продолжить мысль хотел,

Но врожденное смущенье
Матери нравоученья
Не позволило читать.
Мать поймет, на то и мать.

После спячки, аж в три смены,
Организм веществ обмены
Ускорял, и аппетит
Им об этом говорит.

«Дичь пойду я постреляю.»
«Осторожней, умоляю!
Ты, сынок, ещё так мал.
Месяц только миновал.»

«Успокойся, дорогая
Справлюсь, я так полагаю.
Зелен, но силён, умён
И по стрельбам чемпион.»

Взяв материал подручный
Как товар ручной и штучный,
Эксклюзивный, дорогой,
Сделал лук себе тугой.

Вглубь пошёл, дорогу торя.
Через час вновь вышел к морю,
Только берег уж не тот,
Где его мамаша ждёт.

А на море солнца блики
Слышит парень птичьи крики,
Лебедь с коршуном вдвоём
Оглашают водоём.

Коршун злобно нападает,
Лебедь ловко отбивает
Все удары стервеца.
Пух и перья без конца.

Душегуб к добыче рвётся,
Жертва, правда, не сдаётся,
Время шло. Увы и ах,
Силы тают на глазах.

А царевич думал думу,
Что ему, не сделав шуму,
Надо в эту драку влезть.
Не велит остаться честь

От события в сторонке.
Дело ведь не в лебедёнке,
Мясо коего вкусней,
Всё равно не дает злодей.

С детства мысль в подкорку вбита.
Слабому нужна защита
Жить оставь подобных лиц
Всех сожрут съедобных птиц.

Сам пусть лучше станет дичью,
Смыслу здравому, приличью
Будет съеден вопреки,
Хоть куски, видать, горьки.

Лук напрягся тетевою,
Плюнул острою стрелою,
Та вонзилась под крыло.
Прохрипевши что-то зло

Будто бы по-человечьи
На неведом наречье
Колдунов из дальних стран,
Коршун рухнул в океан.

Жалко тонущего мяса,
Только нет, увы, баркаса,
Хоть ныряй за ним и вплавь,
Слышит голос вдруг: «Оставь!»

Парень переволновался.
«Это кто же догадался
Честных юношей пугать?!»
«Это я. – На море глядь,

Лебедь с ним ведёт беседу.
Рад подобному соседу…
Рада, будет так верней,
Я ведь девица. Злодей

Этот коршун сизокрылый
Обладал огромной силой,
Черной магии знаток.
Как с ним справиться ты смог?!

Знать, стрелой заговорённой.»
Он потупил взор смущенный
«Руки, глаз – вот мой секрет.
Скромный следовал ответ. –

Сколь на острове злодеев,
Колдунов и чародеев?»
«Этот, твой, последний был.
В лапы взять меня решил.

Я, конечно, отказала,
Чем в немилость и попала.
Он к такому не привык,
Сразу в вопли, сразу в крик.

Зверем смотрит, как собака,
Слово за слово и драка.
Заявил, коль не ему,
Не достанусь никому.»

«Как же ты не испугалась?»
«Если честно, было малость.
Братья, думала, спасут.
Вместо них ты тут как тут.

Незаметно к нам подкрался,
Со злодеем рассчитался.
Чем за подвиг мне воздать?»
«Есть хотим и я, и мать.»

«Коршун твой. Добыт по праву.
Но не ешь сию отраву,
До утра поголодай.
О грядущем не гадай.»

Он в обратную дорогу,
Ускоряя понемногу
К месту высадки шаги.
Голос внутренний. «Беги, –

Уговаривал. – Отсюда.
Одного нам хватит чуда.
Говорящий лебедь, чай,
Хоть пернат, не попугай.

Если птица говорлива,
Хватит этакого дива
Одного на целый век,
Чтобы спятил человек.

Здесь становится опасно.
Жди возмездья ежечасно.
Хорошо иль нет решил,
Чародея-то «пришил».

Уж считай, что канул в лету,
Коль кровавую вендетту
Злая сила развернёт,
И тебя, и мать сметёт.»

Рассудительность вещала:
«Лебедь твёрдо обещала,
Он последний был злодей,
Ни друзей и ни детей.»

«Лебедь! Тоже мне, находка!
Кто она, твоя лебедка?!
Разочаровать боюсь,
Это первый встречный гусь.

Разве можно доверять ей?
Будь она кумою, сватьей,
Близким другом, и тогда
Верить можно не всегда.»

Сам с собою рассуждая,
Он дошёл до суши края,
Где пузатый их ковчег
Морем выброшен на брег.

«Мамка, мы с тобой попали!..» –
Посвятив во все детали
Происшедшего он смог
Подвести такой итог:

«Надо срочно выбираться.
Как не знаю, но стараться.
Остров полон колдунов
В виде птиц-говорунов

И в других, возможно, видах.
Друг на друга все в обидах
Я меж ними сразу встрял,
Знать, на годы здесь застрял.

Средь просторов океана.
Размечтался, впрочем, рано,
Может дни уж сочтены
В пакле этакой войны. 

Смерть не за понюх махорки!
Ах, зачем я влез в разборки,
Не касавшиеся нас.
Может быть последний час

Мы живем на белом свете!»
«Ах, сыночек. Только дети
Могут так переживать. –
Утешала сына мать. –

Успокойся, сделай милость.
Ничего же не случилось,
Не случится может впредь,
Так зачем тогда терпеть

Эти муки и страданья?
Сил не даст переживанье,
А назавтра боль потерь
Не уменьшит, уж поверь.

Остаётся сделать малость:
Спи, и с нами что б не сталось,
О прошедшем не жалей,
Утро вечера мудрей.

А с рассветом разберемся:
Если вовсе не проснёмся,
Смерть во сне – бесценный дар;
Если встанет солнца шар,

А с тобой мы невредимы,
Значит страхи были мнимы,
Значит нет прямых угроз.
Беспокоящих всерьёз.»

Мальчик должен слушать маму.
Хоть забыли взять пижаму,
Впрочем, вырос б из неё,
Кстати, всё его бельё,

Где трещит, а где в обтяжку,
Хоть и бегают мурашки,
Выдающие испуг,
Хоть и есть призывный звук

Из глубин голодной плоти, –
Это всё, в конечном счёте,
Одолел слов мамы гул.
Лёг царевич и уснул.