Курфюрст пытался объяснить принцессе, что трубадур
ей не пара, но та оставалась при своем мнении

Герман к ночи исстрадался.
Он с гостями попрощался,
Как закончился концерт,
Съел оставшийся десерт.

Вывел дочку на разборку.
Применять не станет порку,
Хочет лишь поговорить,
Знала чтоб, как надо жить.

«Что ты делаешь, дурёха?!
Иль тебе при папе плохо
Жить казалось до сих пор?
Для меня большой позор –

Шашни дочери с плебеем.
Сил мы с братом не жалеем,
Чтоб поднять семьи престиж.
Ты же, девочка, шалишь.

Стыд какой, гаси хоть свечи!
Липла ты к нему весь вечер,
Как улитка к кораблю». –
«Папа, я его люблю». –

«Что нашла ты в этом хаме?!
Подражаешь, что ли, маме?
Иль додумалась сама?
От артиста без ума!

Хоть иди и выпей яда!
Он не стоит даже взгляда,
Даже вздоха твоего». –
«Папа, я люблю его». –

«Я тебя, дочурка, тоже.
Сам когда-то был моложе
И предпочитал актрис,
Но за пологом кулис.

Там могло быть что угодно,
Но открыто, принародно, –
Никогда. На этот счёт
Я давал себе отчёт.

А с тобой получишь грыжу!
Коль ещё его увижу,
То размажу, как клопа». –
«Я люблю его, пап'а».

«Вот упрямая ослица!
Угораздило ж влюбиться!
Ты такая же, как мать.
Никогда мне не понять

Вашу женскую породу.
Чувствам пламенным в угоду
Миллионы глупых клуш
О любви болтают чушь.

Чувства для простонародья.
Ваше ж бабское отродье,
То, что верует в любовь,
Голубую портит кровь.

Брак с политикой завязан.
Сей союз давно доказан.
Пусть какой-нибудь бедняк
По любви вступает в брак.